Народу любопытного впрочем тут хватает. Смотровая площадка плотно забита. Очень много свадебных кортежей. А вот сервис не очень. Хотя хот-доги, мороженное и сладкую вату продают на каждом шагу.

- Пошли на стоянку, - толкнул меня Джо. – Переночуем на той стороне, в Онтарио. Там народу будет меньше.

- Ну, меньше народу – больше кислороду, - ответил я по-русски и пошел за ним в сторону наших грузовиков.

На автобусной остановке, на деревянной лавочке сидела симпатичная женщина лет 35-ти и тихо плакала.

- Вас кто-то обидел, мэм? – спросил я, останавливаясь.

Ох уж это моё советское воспитание. Джозеф прошёл и не заметил. Плачет баба – значит ей так хочется. Живёт бомж в картонной коробке – значит ему так нравится. Америка страна свободная. Тут каждый дрочит как хочет и никто к нему не пристаёт кроме проповедников Свидетелей Иоговы.

- Нет, спасибо, мистер. Сама дурочка. Опоздала на свой автобус, а все мои вещи остались там в багаже.

- Вы откуда?

- Из Онтарио. Город Кингстон. – ответила она.

Симпатичная дамочка. С короткой модной стрижкой пепельных волос, аккуратным носиком, маленьким ртом и голубыми глазами. Нет – глазищами.

- Не расстраивайтесь. – утешал я ее. - Автобусы они такие: ушел один - придет другой.

- Придёт. – Согласилась она. - Но все мои деньги остались в чемодане. А карманные я уже растратила на сувениры и еду. Кто меня повезёт бесплатно, даже если я пешком перейду Радужный мост? Разве что канадский консул мне поможет, но до него еще добраться надо.

- Вас не испугает открытая кабина грузовика РИО? – спросил я неожиданно для себя.

Она подняла голову и посмотрела мне в глаза, недоумевая.

- Мы с приятелем собрались в Онтарио за тракторами. То есть купить там парочку тракторов. - Пояснил я.

Женщина засмеялась. Её слёзы моментально высохли.

- Что я сказал такого смешного? – недоуменно спросил я.

- Из Америки в Канаду за тракторами. Ой, не могу, - она уже всхлипывала от смеха. – Что такого есть особенного в Онтарио, чего нет в штате Нью-Йорк?

Пришлось присесть рядом и объяснять какие трактора нам нужны и почему их не можем купить в Штатах.

Выслушав меня, женщина дала мне бесплатный совет.

- У вас может ничего не получится если вы повезёте большую сумму наличных через границу. Это не приветствуется властями королевства. Могут и конфисковать, если заподозрят контрабанду наличных больших объемах. А два трактора недёшево стоят.

- И что же нам делать? Нам кроме тракторов еще электрогенератор нужен на таком же двигателе. – сдвинул я бейсболку на лоб и почесал затылок.

- Отправьте эти деньги сами себе по почте в Кингстон но на мой адрес. Я помогу вам, а вы меня довезёте до города. Я за вас поручусь на почте.

- Нам выдадут наши деньги на почте по водительским удостоверениям? У нас больше никаких документов с собой нет.

- И через границу пропустят и деньги на почте выдадут, - заверила она меня.

Кингстон ничем особо не отличался от любого портового города Северной Америки. Довольно скучный, с большими субурбиями малоэтажных пригородов и огромным портом растянувшимся вдоль реки целым лесом ажурных портовых кранов.

- Вот тут я служу, - показала рукой наша ««ниагарская потеряшка»» на ряд длинных капитальных складских бараков, когда мы слегка подскочили на подъездных путях железной дороги.

Звали ««потеряшку»» Дженнифер О’Лири. Похвалилась дорогой про то что она действующий ворент-офицер интендантства канадской королевской армии. Вдова. Муж погиб в одном из арктических конвоев второй мировой войны. Вот она с того времени и служит при складах.

- А что там? – спросил я.

- Эхо войны. Склады ненужного в наше время оружия, которое мы поставляли по ленд-лизу. Винтовки Ли, пулеметы Брена, пистолеты Браунинга. Патроны к ним. Каски, ботинки и прочая амуниция. Лежат там на случай новой войны чтобы было чем резервистов вооружать в территориальной обороне.

- Винтовки Ли-Энфилда? – переспросил я.

- Нет, Ли-Бранч, нашего уже канадского производства, но полностью аналогичные Ли-Энфилду британского производства. Один стандарт империи. Теперь армию и флот вооружают по другому, а остатки старого вооружения частично тут хранятся.

- Не боишься выдавать мне военную тайну?

- Не смеши. Какая это тайна когда про нее весь город знает.

Дорогой мы сдружились настолько что она пригласила нас к себе.

- Что вы будете тратится на отель и стоянку. А так я хотя бы частично отблагодарю вас за то что не бросили меня одну в чужой стране. Пирог испеку. Подругу позову, чтобы ваш приятель не скучал. Поужинаете. Потанцуем. А утром я покажу вам где вам купить ваши вожделенные трактора.

А что? Нормальное предложение от вполне симпатичной женщины. Да и я достаточно оголодал сексуально от беременности и родов жены. После войны тут всего 14 лет прошло. Вдов и девчонок которым не досталось мужей навалом. Почему нет? Надо только хорошей выпивкой озаботиться по дороге. Мы же не халявщики.

Утром меня еле добудился Джо, который оказался крепче меня на выпивку.

Дом был пустой.

Ни девочек.

Ни наших вещей.

Ни наших денег.

Ни наших грузовиков.

Слава богу, что штаны с ботинками нам оставили. Не совсем совесть потеряли местные хипесницы.

Ну и что это было? Вроде еще не пришло еще время клофелинщиц??

- Надо в полицию заявить, - выдал мистер Смит американскую сентенцию, берясь за бакелитовую трубку телефона.

- Валить отсюда надо, - ответил я русской мудростью. – А то как бы самим не загреметь за то что забрались в чужое жильё. Доказывай потом что не верблюд.

И недолго думая я сотворил темпоральное окно в ««Неандерталь»» и пихнул кузнеца впереди себя в него.

Уже посередине песчаных куч на манеже конезавода я схватил кузнеца за локоть и буркнул понизив голос.

- Джо, сам понимаешь, что болтать можно только о том что у нас грузовики угнали. Больше ни о чем. А то больше я тебя с собой в другие времена брать не буду.

- А на льва когда пойдем? – не упустил кузнец случая выхмурить у меня свои хотелки.

- Как только, так сразу, - пообещал я, оставив Смита в некотором недоумении.

У себя в домике, нашел последнюю бутылку коньяка и наконец-то опохмелился. Пивом было бы лучше, но нет тут пива, чтобы в разлив мелкими порциями. Сварить самим можно, но сразу бочку ставить нужно. И хранится такое живое пиво дня три-четыре всего, потом киснет.

- Гостей принимаешь? – отвлек меня голос из дверного проема.

На пороге стоял Тарабрин странно одетый. В зауженном кверху темно-синем цилиндре с золотой пряжкой на черной муаровой ленте. Сером плаще с пелериной. В башмаках с золотыми пряжками и белых чулках под бежевыми кюлотами.

Когда он снял плащ, то оказался в голубом суконном фраке на шелковый жилет расшитый золотыми розами. И белоснежной рубашке с пышным жабо, сколотым у кадыка искусно вырезанной камеей.

- Ты откель такой красивый, Иван Степаныч? – вопросил я.

- Из Голландии наполеоновских времен. У тебя выпить есть, а то я там продрог, даже ваша крымская жара не спасает от голландской осени.

- Найдем, - пообещал я.

Тарабрин оглянулся на улицу и приказал.

- Заноси, ребятки.

Два тарабринских гайдука внесли по саквояжу толстой буйволовой кожи, поставили на пол, поклонились мне и вышли. Одеты они были под стать самому проводнику, только несколько скромнее. На боку у каждого болталась сабля.

Я успел только в спину им крикнуть.

- Там Насте скажите, чтобы вас покормила.

Тарабрин отставив в сторону свою неизменную шпагу-трость, сел в соседнее кресло. С видимым удовольствием глотнул коньяка.

- Вот, сходил в Амстердам, камешками торганул. Ну, теми, что мне дикие люди приносят. В этот раз гинеями английскими взял [Гинея – английская золотая монета равная 21 шиллингу. Фунт стерлингов (соверен) вмещал 20 шиллингов], хоть и потерял на разнице курса к гульдену, да и подождать, пока соберут нужную сумму, пришлось. Но мы же с тобой в Британию собрались за кораблем для твоего мичмана.