- Думаю всё: кого мне на поезд поставить вместо Василисы, - опять сменил тему Тарабрин. – Смотрю, дом ты для неё тут ставишь большой. Что за бревна? Пахнут приятно.

Пока я бегал по Америкам, артель чурошников действительно взялась под руководством Жмурова сразу за три дома – мой, его и отца Онуфрия. На очереди лежал уже домокомплект для семьи ветеринара. Но на всё запланированные стройки артели не хватало. Осталось привезти еще три комплекта для всей колхозной номенклатуры, а потом уже пусть берутся за сборные щитовые дома для семейных колхозников. Те будут уже одноэтажные 6 на 6 метров на три комнаты – две жилые и веранда. Их возводить быстро.

- Кедр сибирский, - похвастал я.

- Любишь супружницу, значит, коли при таком наличии дуба вокруг экзотику возишь из другого времени. – выдал Тарабрин своё заключение. – Одобряю. А вот блядки твои в других временах порицаю. Жене твоей я ничего не скажу, но ты на ус сие намотай.

Тарабрин убыл к себе на Тамань, а я курил и недоумевал. Выходит мы сами у себя грузовики стибрили? А девочки сбежали рано утром от страха обнаружив что наши ««студеры»» пропали. Вот такой пердюмонокль!

Для проверки сходил обратно в Кингстон. На почту. Убедился, что деньги мои там уже сняли. Условия аккредитива были так хитро составлены, что снять телеграфный перевод с трансфертом в канадскую валюту мог или я сам, или владелец адреса.

Адрес был кстати совсем не тот где мы зажигали вечеринкой под патефон и местное виски пополам с французским привозным вином. На поверку там оказался заброшенный обветшалый дом в котором давно никто не жил.

Оставалось только вознести благодарственную молитву: ««Спасибо, Господи, что взял деньгами»».

Пора завязывать с блядками. Все же семейный уже человек. Достраивать дом и жить тут с женой нормально.

Вот такие думки меня посетили когда я сидя на лавочке разглядывал с небольшой возвышенности длинные кирпичные склады канадского мобрезерва, о которых по дороге рассказала мне Дженифер. Заодно ««якоря»» расставлял для темпоральных окон. В том числе и внутри кирпичных стен самих складов.

- Вам нехорошо? Вызвать врача? – услышал я над ухом, выходя их транса.

- Нет, нет, спасибо, сэр, за заботу. Я просто задумался о тяготах нашей жизни, - ответил я глядя на человека в военной форме, который теребил меня за плечо.

- Вот и славно, - удовлетворился он моим ответом. – Но к врачу всё же сходите, вы очень бледны. Вы так пристально смотрели на военные склады, что можно было заподозрить в вас русского шпиона.

Что это шутка юмора или труменовская охота на ведьм и сюда докатилась?

- Скорее американского, - буркнул я, вставая. – Я из Аризоны. Приехал по делам своего ранчо.

Здоровый смех прохожего был мне ответом.

И слава богу.

Когда к сбору урожая зерновых было всё уже готово, наконец-то пришло время освобождения белорусской деревни. Обещания надо выполнять.

Нашпигованный жучками особняк санатория, дал много часов прослушки германских сыщиков и следователей, но все больше бестолковой. Кроме одного разговора о том, что надо вызывать специалистов из Аненэрбе никакой конкретики. Разве что стреляные гильзы на выезде мы не собрали. Но они немецкие.

Заодно гестаповцы нагнали невесть откуда водолазов, которые искали на дне озера остатки неопознанного летающего объекта, о котором, как оказалось, руководство санатория оперативно доложило ««наверх»».

Из Аненэрбе действительно срочно прискакали довольно пожилые спецы в небольших эсэсовских чинах – гауптштурмфюреры. Числом трое. Странно было видеть в капитанских чинах убеленных сединами патриархов.

К их приезду дно озера тщательно прошуровали водолазы и остатки расстрелянного квадрокоптера были тщательно отмыты от ила и водорослей и представлены на их суд.

Завиральных гипотез смутный тевтонский гений наплодил массу, особенно возбудившись на надпись обнаруженную на цифровой видеокамере: ««Made in Malaysia»». Надо отдать должное германским ученым они быстро разобрались что именно они держат в руках. И что самое интересное, они всерьез посчитали, что если сейчас Малайя нищая окраина Ойкумены на поверхности земли, но в полой земле может быть все наоборот и там высокоразвитая арийская цивилизация, которая делает такие высокотехнологичные штуки не подвластные пока самым продвинутым нациям в середине ХХ века на поверхности.

Отсюда последовали странные распоряжения услышать которые я меньше всего ожидал от учёной братии.

- Остатки неопознанного летающего объекта вывезти самолетом под охраной в Берлин. Окружающее пространство, соприкасавшееся с санаторием подлежит поголовной зачистке для сохранения тайны. Всех причастных к данной теме немцев перевести в части обеспечения Аненэрбе в Рейх. Я об этом лично доложу рейхсфюреру.

Гестаповцы взяли под козырёк. Точнее зиганули ««Хайль, Гитлер»».

Мне стало ясно, что деревня обречена.

- Я одного не понял, что означает термин ««зачистка»»? – спросил меня Мертваго, снимая с головы наушники и передавая мне блокнот с записью перевода разговора адептов тайного общества нацистов.

- Зачистка – это поголовное истребление всех вокруг живущих. Возможно была бы речь о переселении куда подальше или изоляции в концлагере, если бы речь не шла о тайне. – Пояснил я. – А они тут видят свою оккультную тайну к которой не должны прикасаться профаны, тем более из унтерменшей.

- Зачем такая неоправданная жестокость? – не мог избавится от волнения ветеринар. – Интеллигентные же люди: герр профессор, герр доктор… Академические расшаркивания. Что стряслось с немцами всего за два десятилетия с окончания Великой войны? Я их такими хладнокровными убийцами не помню.

- Нацизм, - ответил я твёрдо. – Это вроде как душевное заболевание нации, освобождающее от ««химер»» совести и человеколюбия.

- Это по крови они определяют кто свой, а кто чужой? Кому жить, а кому умереть? – переспросил статский советник.

- У немцев по крови, хотя они тут сильно ошибались как определила современная мне генетика. У современных мне украинцев - по языку. Немцы не признавали равными себе евреев говорящих по-немецки чуть ли не лучше них самих, украинцы же благоволят к ним, при всем своем бытовом антисемитизме, если еврей хоть как-то размовляет на их ««соловьиной мове»» и даже президентом себе еврея выбрали, но терпеть не могут русских, цепляющихся за свой язык как за свою самость. Даже штрафуют за разговор на русском в общественных местах. Но готовы уже и убивать за него.

- Что такое ««полая земля»»?

- Теория германских нацистов ХХ века о том, что земля полая и на внутренней поверхности существует зеркальная нам цивилизация.

- Бред, - выкрикнул Мертваго, потянувшись рукой к моему портсигару. – Ненаучный бред.

- Бред, - согласился я, подвигая к нему портсигар поближе. – Но весьма популярный в Германии весь ХХ век.

- Что будем делать мы? – прикурил ветеринар от моей зажигалки.

- Спасать соседнюю деревню от истребления, - ответил я. – В архивах указано, что ее сожгли вместе со всеми жителями в 1943 году.

- А вам не кажется, что деревню сожгли потому, что именно мы ликвидировали столь варварским образом этот санаторий для летчиков? – выдохнул Мертваго ароматный дым дореволюционного табака. – У вас выпить есть? Чего-нибудь покрепче.

- А остальные почти три с половиной сотни сожженных вместе с жителями белорусских деревень? – переспросил я его, наливая в стопки коньяк. – Тоже мы с вами виноваты?

Склад вещь скучная. Темное помещение. Стеллажи. Ящики. Тюки. Но если рассматривать склад как некий аналог пещеры Алладина, в которой вместо презренных мещанских сокровищ находятся очень нужные для жизни в диком мире вещи, то склад становится весьма интересным и занимательным. Особенно в первое его посещение.

Именно об этом я и размышлял прогуливаясь между штабелями ящиков с амуницией внутри складского барака в Кингстоне. Но только не в 1959 году, когда мне показали их локацию, а раньше на целый десяток лет, пока эта амуниция еще свеженькая, а не слежавшаяся. А склады уже практически выведены из действующего оборота.